Личный поверенный товарища Дзержинского. Книги 1-5 - Страница 83

– Думаю выехать сразу после праздников, – сказал я, – буду предлагать создать группу из сотрудников гестапо и абвера для комплексной работы по этому вопросу.

– Поддерживаю, – сказал Мюллер.

На праздники я поехал к родственникам и заехал в Либенхалле. Кэтрин была уже настоящей деревенской девушкой. Старушка нарадоваться на неё не могла. И я решил оставить Кэтрин в деревне. Буду сам приезжать сюда, чем возиться с рацией в большом городе. Первый сеанс радиосвязи состоялся. Сообщение было кратким.

«Работа началась. Готовится война с СССР. Фред».

Всё. Двадцать секунд. Вряд ли кто запеленгует. Ответ пришёл через день.

«Фреду. Не поддавайтесь на провокацию. Мария».

Не поддаваться, так не поддаваться. Я своё предназначение выполнил. Предупредил. Верите – принимайте меры. Не верите – ваше дело. Мы же не в игрушки играем, верю, не верю. И я не на базаре узнал об этом.

Краков встретил нас чистым солнцем и морозной погодой. Проинспектировали две школы абвера. Люди работают с военным размахом. Главе абвера адмиралу Канарису попеняли за преувеличение сил СССР и посоветовали более активно взяться за обеспечение наступательных действий, чем он сейчас и занимался.

Я шёл в гостиницу, помахивая веточкой вербы, как вдруг сзади раздался голос:

– За родину! За Сталина!

Последнее, что я услышал, был звук нескольких пистолетных выстрелов.

Книга 3. Барбаросса

Глава 1

– С прибытием, господин майор! – Надо мной стоял военный врач в белом халате и улыбался.

– Куда я прибыл? – спросил я, с трудом разлепив губы.

– На этот свет, господин майор, – сказал врач.

Возможно, что я уже свыкся с моей новой шкурой, потому что меня раздражало, когда армейские чины называли меня майором. Штурмбанфюрер соответствует майору, но он никогда не будет равен майору. Он всегда выше. Как сотрудники ЧК-НКВД в Красной Армии. Звание сержант, а знаки различия офицерские. Так-то вот.

Кто же в меня стрелял? Поляки. Могли и поляки. Могли, но уж они за Сталина горой не стоят. Хотели спровоцировать войну с СССР? Глупости. В это никто не поверит и вообще, майоры – это маленькие сошки, из-за которых войны не начинают. Польские коммунисты? У польских коммунистов нынешний лозунг такой же, как и у некоммунистов – «Ещё Польска не сгинела». Хотели бы пристрелить, то стрельнули и убрались бы восвояси, не оставляя следов. Тем более с коммунистическими лозунгами. Оуновцы исключаются из этого списка. Они с немцев пылинки сдувают, сапоги чистят, лишь бы мы им Украину на блюдечке преподнесли. Мы вам её преподнесём. Потом скажете спасибо за то, что разрешим вам в холуях у нас работать. Что-то я уже как настоящий немец и фашист заговорил. А кем мне ещё говорить, если у меня в спине три пули, причём две смертельные и пущены они были за родину, за Сталина? Я не хочу делать лезущий на язык вывод, но сама действительность заставляет делать это.

Мюллер говорил, что система сыска в СССР поставлена намного лучше, чем в Германии. Немцев связывают многие законы и традиции, а русских не связывает ничего. Немцы дорожат каждым немцем, а у русских людей много, миллион вправо, миллион влево, миллион в лагерь, миллион на плаху, никто и не заметит этого. Все пойдут дальше, просто «отряд не заметит потери бойца и яблочко-песню споёт до конца». При всеобъемлющей системе безопасности неподчинение законам чревато массовыми репрессиями, подобно инквизиции. А репрессии могут поглотить и того, кто их начал. Был у русских Ежов, и были «ежовы рукавицы». Где он и где его рукавицы? Сгинул вместе с рукавицами. Расстреляли. И Сталин не вечен. И Берия. Их тоже поглотит система, созданная ими.

Чем закончил врач Гильотен, по чертежу которого был сделан свободно падающий тяжёлый косой нож, названный по его имени гильотиной? Гильотиной? К сожалению, нет. Он – просто исключение из правила, хотя был личным другом Робеспьера и Марата. Не рой другим яму, сам в неё и провалишься. Зато все родственники страдали от его предложения до такой степени, что вынуждены были сменить фамилию. А это не лучше гильотинирования – не иметь собственного имени, а прятаться за чужим из-за кого-то из предков, морально гильотинировавшего весь последующий род.

Второе. По данным абвера, у нас очень много агентуры в России. Приобреталась она ещё в дореволюционное время. Большевики и меньшевики притулялись к тому, кто им сочувствовал и деньгами помогал. Второй отдел Генштаба знал, как можно деньги вложить с растущими каждый год процентами. И сейчас многие люди, которые занимают высокие посты, числятся по линии военной разведки, только вряд ли они будут работать на Германию. А это и не надо. Они сделали то, что от них требовалось, и сейчас они помогают уже тем, что они есть и что они большие персоны.

Контрразведка у русских ещё при царе чётко определяла агентуру, но ей никто не верил. Потому что царская чета была немецкой крови, командующие армиями, министры, сановники, руководители департаментов были немцами. Но немцы немцам рознь. Из-за пары-тройки гнид теряется вера ко всем, но немецкая разведка ой как часто обжигалась на русских немцах, которые зачастую были большими патриотами России, нежели сами русские. Поэтому и агентура вербовалась из русских.

С какой бы просьбой не обращались немцы, всегда они находили понимание у большевиков. В Рапалло Германия и Советская Россия единым фронтом прорвали международную изоляцию. Кто интернировал и содержал в достаточно нормальных условиях красноармейцев, попавших в окружение и уходивших от преследования после неудачного штурма Варшавы? Немцы. Кто готовил офицеров и специалистов для рейхсвера? Русские. Кто помогал русским инженерными кадрами? Немцы. Кто помогал сырьём германской промышленности? Русские. И перечислять можно много, но в большем выигрыше всегда оставалась Германия. Это так, к слову пришлось.